Новости

Лёша адаптируется семимильными шагами.

Его теперь надо выманивать из ванной, потому что он хочет сидеть в ней даже без воды.

Раньше он просто издалека "ругался" на собак, а теперь уже до того осмелел, что может и в пасть заглянуть. Сегодня наблюдала картину, когда моя троица вся и сразу пыталась пристроиться на одном из псов. Он, бедняга, так жалобно на меня смотрел, но терпел. Лёша хохотал заливисто. Потому что брат с сестрой хохотали.

Еще о "картинах". Даник у нас очень активно горшкуется сейчас. А Лёша ни одно горшкование не пропускает, потому как помогает вытирать Даньке попу. Это у них ритуал такой: каждый с кусочком бумажки. Сурьезные. Деловые. Я думаю, пока у меня пацаны безпамперсными станут, мы мильон истратим на туалетную бумагу. Но, как говорится, чем бы дитя не тешилось. А тут такое дело... Полезное.

Что еще?  Леша за первую неделю прибавил 650 грамм. И немножко поутих с едой. Уже выбирает (до этого мел все, что давали). Уже может даже и скинуть со стола в праведном гневе, если не то "подали". И рассовывает по углам меньше. Я теперь точно знаю, что рассовывает. Сначала думала, просто играет - там крышечку откроет, туда засунет, оттуда высунет... А на днях пожалела ему энный кусок хлеба, и он тут же из коробочки в каком-то там углу вытащил засохшую заначку. И смешно, и ужасно грустно одновременно. Наедайся скорей, малыш!

Еще такая перемена у нас. Раньше, еще в самом начале нашего знакомства, Лёша не очень любил физический контакт. Можно сказать совсем не любил. Если не выгибался, то так напрягался, что, казалось, не согнуть, не разогнуть. За те месяцы, что я его навещала, с этим стало немного лучше. Чувствовалось, что он уже не так напряжен, когда берешь на руки. Но сам в объятия он все равно не бросался. И вот теперь, чуть ли не в одночасье, ребенок стал ручным. Ходит и ноет, чтобы взяли на ручки. И ужасно обижается, если не бросаешь то, чем занимаешься, и не берешь на руки сразу.

Еще ему теперь вдруг постоянно больно. Запнулся за игрушку - в рев. Отодвинула его аккуратно от башни брата, которую пытался сломать (пока тот строил!) - сразу хватается за "больную" отодвинутую ногу с причитаниями "бо-бо-бо". Чуть задел головой дверь, когда прятался за ней - крик на весь дом (как будто и не бился этот ребь головой об стены со всего размаха еще неделю назад). Естественно, все это сразу надо целовать и зализывать. Что и делаем много раз на дню.

Теперь у нас два любителя попримерять принцессовые наряды сестры. Или, лучше сказать, у сестры теперь две модели вместо одной. Но если Даник еще и взбрыкнет иногда, когда Алин выбор его не устраивает, то Лёша глядит нее широко открытыми глазенками и радуется всему. Будь то балетная пачка, корона с перьями или заколочки с розочками.

И уж никогда бы не догадалась, что мы так быстро узнаем, что наш Лёша очень любит целоваться. Мы теперь обцелованные все, включая псов.

Нет, ну не все так розово и безоблачно конечно же. Даник все так же ходит покусанный (хотя сам виноват - никак не привыкнет, что игрушки теперь надо делить). Истерики все еще бывают, правда уже без таких сильных реакций, как раньше. Сейчас у нас больше Даник пытается головой об пол биться (видимо, решил проверить, выгадает чего этим или нет... "У брата не получилось, но вдруг у меня шарма больше"). Надеемся, однако, что этот этап у него будет непродолжительным, потому что истериками у нас и вправду ничего не выгадаешь.

Про себя могу сказать, что для меня сейчас самое сложное - найти баланс в том, как я направляю Лёшу. Заметила за собой очень неприятную черту: Лёшу хочется "строить" гораздо больше, чем самодельных. Я не знаю, почему. Может, потому что самодельные ближе пока. Или жальче их, когда покусанные или разбуженные вредным ором. Когда я это поняла, то стала каждый раз мысленно останавливаться перед тем, как сказать Лёше "нет", чтобы спросить себя, простила ли бы я это Данику или Але. Если не запретила и не перенаправила бы их, то и Лёшу, стало быть, не надо. Мне кажется, помогает, но напрягает просто сам факт, что надо себя специально мысленно тормозить, чтобы быть к детям одинаково справедливой.

Вот, вроде, и все наши (главные) новости. Фотографии обязательно будут. Просто мне надо закончить разбирать чемоданы и найти, наконец, тот самый провод, без которого я не могу скинуть фотографии на комьпютер. Провод этот бесследно исчез на второй день после приезда, а покупать новый не хочу из прЫнципа. Так что ждите, товарищи, ждите.

Фотографии

Памятуя о том, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать...

Несколько фотографий еще из России (уже по-настоящему домашние выложу позже -- когда будет время "разгрузить" фотоаппарат)

Первое знакомство

В доме ребенка

Второй день дома

Адаптация: Часть III

Что поняла я за первый десять дней с Лёшей?

Что у меня потрясающие дети. Все трое!

И что я очень и очень переоценивала себя.

Я не предполагала, что мне будет так тяжело принять некровного ребенка. Что меня будет тошнить от запаха его подгузников, что я с трудом буду принимать еду из его липких ручек, что меня будет так сильно раздражать его плач...

Эта грань свой-чужой не давала покоя - не получалось делать с легкостью все то, что так легко давалось мне с кровными детьми. Появилось ужасное чувство вины. Мерещилось мрачное будущее, где Лёша обязательно вырастал нелюбимым и потом мстил кровным за свою недолюбленность. "Умная Эльза" была в сравнение со мной настоящей оптимисткой, поверьте. На пятый день я рыдала у мужа на плече и просила его "вернуть мою прежнюю жизнь" (как бы он вернул ее, естественно, не задумывалась.)

Все эти дни я много думала. О себе. О семье. О Боге. О себе узнала очень много нелестного. Поняла, что если бы не усыновление, то я бы, наверное, и не увидела никогда в себе все это, а, следовательно,  не было бы причины и стимула, чтобы меняться. Я поняла, что одна - без Господа - не справлюсь, даже если скуплю и выпью все успокоительные в мире. А еще я увидела, насколько мне повезло с детьми и мужем.

И стало легче. Честно.

Адаптация: Часть II

Аля с Даником очень ждали Лёшу. Конечно, Аля ждала больше в силу возраста. Но Даник привык слышать о нём и видеть его фотографии, поэтому когда Лёша появился у нас дома, то Даник тоже сразу принял его, как своего.

Поначалу, в период сильной адаптации Лёши, мне казалось, что Аля с Даником совсем не изменились. Однако сейчас, когда сам Лёша уже более менее успокоился, видно, что это не так.

У Даника сейчас очень тревожный период. Он много плачет, бегает за мной, как хвостик, не хочет отпускать от себя. Если Лёша просится на руки, то Даник сразу же лезет на руки тоже. Наверное, я сейчас самая большая "вещь", которую им надо научиться делить. К слову, игрушки делят на удивление хорошо (для своего возраста), хотя тоже ругаются, разумеется. Лёша кусается. Даник толкается. Весело, одним словом.

Для Али Лёша пока еще остается "диковинкой", которому позволяется все. С Даником так не церемонится, естественно. Я все жду, когда наступит тот момент, когда она будет так же верещать, когда Лёша (не Даник!) забирает ее игрушку/ ломает домик из Лего/ залазит к ней в тарелку или чашку/ подставить нужное. Мне кажется именно тогда Лёша по-настоящему станет для неё своим. Аля стала очень легко обижаться -- много дуется и плачет, демонстративно марширует из комнаты и хлопает дверью, если что-то не по её. Стала очень болезненно реагировать, если не выигрывает в чем-то. Внешне это никак не связано с появляением Лёши, но наверняка это проявление ее адаптации (равно как и реакция на возвращение домой после почти полугода в другой стране, привыкание по-новой к людям и местам, итд). Мне кажется, что легче всего проглядеть во время адаптации нужды детей вроде Али  -- уже подрощенных и на первый взгляд самодостаточных. Но это не означает, что у них нет нужд. Ведь они тоже привыкают и адаптируются. И им тоже в этот момент (как никогда!) нужны родительская любовь и уверенность в том, что они как и прежде любимы и желанны.

Пожалуйста, молитесь за Алю с Даником. И за мудрость и терпение для нас, их родителей. Чтобы хватало сил выражать свою любовь к ним так, чтобы они нисколько не сомневались, что они такие же любимые и желанные, как и прежде.

Адаптация: Часть I

Первые десять дней показались мне адом. Я никогда не слышала, чтобы дети ТАК кричали. Никогда не видела, чтобы дети ТАК бились головой о стены и пол или ТАК били и щипали самих себя во время истерик. Лёша нечеловечески орал ночью, ненадолго затихая только в те моменты, когда я лежала прямо на полу рядом с его манежем и говорила-говорила-говорила (совершенно ни о чем, главное, чтобы говорила). Каждое утро Лёша просыпался в ужасном настроении, мы практически никогда не видели его улыбающимся. Лёшу невозможно было мыть -- он ужасно боялся воды. Лёша не давал менять подгузники и боролся так, словно это был вопрос жизни или смерти. Ещё Лёша не выводился из кухни и жутко истерил, если ему не давали еду. А есть он мог все время -- прямо с утра и прямо до ночи.

Каждый новый день приносил капельку позитива. Сначала Лёша стал залазить вслед за братиком в ванну и потихоньку научился радоваться купаниям. Потом он стал все спокойней и спокойней переносить переодевания. Потом мы услышали, как Лёша поет. И все чаще и чаще на его лице стала мелькать улыбка. Еда перестала быть ужасной проблемой. Лёшины щечки и бока стали заметно округляться. Он стал реже и реже биться головой о стены и пол. И во время не таких частых теперь истерик уже почти не бъет себя.

Самое удивительное для меня то, НАСКОЛЬКО ожил Лёша за такое короткое, казалось бы, время. Только сейчас я начинаю до конца понимать, что значит для ребенка жизнь не в семье, и НАСКОЛЬКО важно ее иметь.

Процесс

Сейчас я думаю, что усыновление было уготовлено нам свыше.

А тогда... Тогда я просто жила. Сначала навещала деток в детдомах, вязала для них, развозила подарки. Потом помогала по мере возможностей финансово, занималась своей семьей и воспитывала свою дочь. Потом никак не могла смириться с мыслью, что беременна опять, но не девочкой. А потом... Потом у меня появился СЫН, перевернувший всю нашу жизнь и открывший в моем сердце такие глубины любви и привязанности, на которые, казалось, я вообще не способна. И именно он вновь открыл в моем сердце желание открыть свой дом для приемного ребенка.

А потом был Антон -- мальчик-сирота, который, как оказалось, был не нашим ребенком, но жить как прежде уже не получалось. Именно тогда я прибилась к группе волонтеров, занимающихся поиском семьи для Антошки. И именно тогда я узнала о нашем Лёше.

В марте 2011 года -- в тот самый день, когда Лёшке исполнился один год, -- мы подали документы на его усыновление. Процесс не был легким. Нашу жизнь рассматривали, словно по микроскопом, психологи, соц. работники и другие официальные службы обеих стран. Мы распродавали имущество и хватались за подработки, чтобы хватило денег на недешевое "иностранное усыновление". Наша пятилетняя дочь научилась начинать каждый вопрос о желаемой игрушке со слов "когда мы усыновим".  Наши окружающие разделились на "зерна и плевелы" -- зерен было гораздо меньше, но зато теперь мы точно знаем, с кем можно и в огонь, и в воду (спасибо им за это).

В ноябре 2011 года мы, наконец, приехали в Россию, чтобы познакомиться с Лёшей, который в реальности оказался совсем не таким, каким я рисовала его себе во время сбора документов. Лёша неохотно шёл на контакт, не хотел, чтобы к нему прикасались, и устраивал дичайшие показательные выступления, если мы пытались как-то направить его делать то, что не хотелось в тот конкретный момент делать ему самому. Я даже себе не признавалась тогда в том, как было тяжело. Но сейчас, уже выдохнув, могу честно сказать -- было фигово.

Я и дети провели четыре месяца в России, ожидая суда и окончания процесса. Все это время я навещала Лёшу в доме ребенка. Порой мне казалось, что он начинал привыкать и привязываться, порой -- что это просто была безумная затея, и что надо было ждать окончания процесса дома... Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что это все же помогло Лёше. И что его относительно легкая и быстрая адаптация дома не была бы такой легкой, если бы мы не привыкали к друг другу еще в России.

Наш процесс занял ровно год. Неделю назад мы, наконец, привезли Лёшу домой и сейчас потихонечку привыкаем к новому укладу.

Имя

Лиам -- ирландская форма имени Уильям и означает "щит", "защита". То же самое, что означает имя Алексей. Но когда мы думали о новом имени для Лёши, то не знали об этом.

Год назад я увидела фотографию Лёши на сайте одной из подмосковных опек. Ровно через год Лёша был официально признан нашим сыном и переехал в свой новый дом в США. Дома мы продолжаем звать его Лёшей, как и раньше. Но официальное Лёшино имя теперь Лиам. Наш Лиам.