Мысли

Для меня все остановилось 23-го февраля. У нас же еще было 23-е, когда стали появляться первые сообщения.

Это неспециально, но с того самого дня я не могу смотреть русские фильмы, не могу читать русские книги. Внутри ощущение какой-то неуместности всего этого. Любопытное такое состояние с точки зрения психолингвистики. И ясный  пример того, кто и что на самом деле окончательно убъет желание говорить на русском там. Ведь даже мне, говорящей в детстве на суржике всего лишь по три месяца в год (во время летних каникул у бабушки с дедушкой), украiнська мова стала за это время духовно ближе родного языка. И я ничего с этим не могу поделать, во всяком случае сейчас. 

На эмоциях удалила нескольких друзей в ФБ. Может, и не надо было. Да наверняка не надо было. Но на тех эмоциях не казалось, опять же, уместным оставлять комментарии о  пресловутых «агдевыбыливосемьлет» и «акакжебомбысшавюгославии» в ответ на слова тех, у кого ТАМ, в мясорубке, находились близкие и родные люди.

Чисто по-человечески, хочется сказать тем бывшесоотечественникам, кто этого еще не сделал, выключить телевизор и включить мозги. Многое прояснится.

С точки зрения верующего человека, хочется напомнить националистам в называющей себя православной стране о милосердии. Даже самые лучшие люди когда-нибудь ошибаются. Но эти ошибки не должны оправдывать низкое поведение и желание мстить. Это неправильно ни по-христиански, ни даже просто по-человечески.

Слышу от многих, что даже тем, кто переживает это все издалека, стало трудно спать ночами. Вот и я лежу из ночи в ночь, пялюсь в потолок и молюсь за тех, кто сейчас там. О том, кого знаю лично. О родных друзей. О стране, которую сравнивают с землей. И о нации, которая будет за это долго платить, даже если ее общая масса еще это сейчас не понимает.

Мне кажется, я так и буду чувствовать, что все остановилось, пока не прекратится эта трагедия. И пока она не прекратится, все остальное так и будет оставаться по большому счету просто неуместным.